«Проходите!» Огромный охранник нехотя посторонился, с сомнением глядя на не-взрачного, бедно одетого человечка. Горбалюк неуверенно вошел, с робостью озираясь по
сторонам.
Дд-да-а!.. Огромный холл производил впечатление! Мрамор, ковры, зеркала,.. зе-лень кругом, скульптуры какие-то непонятные… Даже фонтанчик вон журчит. Да-а-а- а!..
«Сюда, пожалуйста!» Еще один охранник предупредительно распахнул перед ним дверь.
«Привет, Горбаль!» – полноватый лысеющий мужчина с хорошо
знакомым по бес-численным газетным фотографиям лицом радостно шагнул ему навстречу и первым про-тянул руку.
Зайченко Петр Васильевич, бывший сокурсник и закадычный
друг-приятель. Ныне миллиардер, олигарх и пр. и пр. «Владелец заводов, дворцов, пароходов». Горбалюк не виделся с ним ни разу с тех давних институтских времен, так уж получилось, а
вот вчера он сам вдруг объявился: позвонил и предложил встретиться. Просто так!
«Посидим, выпьем, поговорим… Как в старые добрые времена. Молодость вспом-ним…
Завтра можешь?»
Конечно, Горбалюк мог. Еще бы он не мог! Встретиться с самим Зайченко! Гоба-люк был настолько взволнован, что ночью даже глаз не сомкнул. Ни на минуту! Так до
самого утра и проворочался с боку на бок. Он ждал от этой встречи очень и очень много-го. Чего именно – он и сам толком не знал, но что-то, он был уверен, в его жизнь теперь обязательно
изменится. Обязательно! Ведь Зайчику (институтское прозвище Зайченко) стоит только пальцем пошевелить, чтобы!.. При его-то возможностях и деньгах! Не зря же он в конце-то концов позвонил? Сам
ведь разыскал и время встретиться нашел. А у него, небось, время по минутам расписано. На год вперед. И каждая минута штуку баксов сто-ит. Косарь! Если не больше.
Впрочем, уже и
«штука баксов в минуту» была для Горбалюка суммой совершенно запредельной. Заоблачной. Астрономической! Бесконечностью какой-то. Что-то вроде скорости света. Так что
«больше» или «не больше», значения уже не имело. Бесконеч-ность, она и есть бесконечность.
«Привет… Петь!» – с еле заметной заминкой
произнес в ответ на приветствие Зай-ченко Горбалюк. Он чуть было не сказал по привычке «Зайчик», но в последний момент все-таки не решился. Просто язык не повернулся. Какой он
ему теперь «Зайчик»! В смыс-ле, Зайченко. Уважаемый человек, столп, можно сказать. С президентом в Кремле ручку-ется, фэйс с телеэкранов не сходит. «Зайчик»!.. Он и
Петей-то его с огромным трудом на-звал. Через силу. Чувствуя просто интуитивно, что так правильно, на «Вы» все же не сто-ит. Неловко получится. Не тот тон. Самому Зайченко это
будет, вероятно, неприятно. Все-таки институтские друзья. Близкие. Зайченко же, судя по всему, именно в таком ка-честве его и пригласил. Как старого приятеля. Чтобы наедине поболтать, запросто.
Общих знакомых вспомнить, косточки им за рюмкой перемыть-перетереть. «А тот теперь где?.. Да-а-а!.. А та?..» Ностальгия, блин. Любопытство праздное. Всё же все мы живые люди.
Олигархи, там, не олигархи… Впрочем, посмотрим.
«А чего!.. Неплохо выглядишь, между прочим! Садись,» – Зайченко кивнул на одно из двух резных, массивных кресел,
а сам сел во второе. Теперь они сидели друг напротив друга у роскошного, с поистине царской щедростью накрытого и сервированного стола, буквально ломившегося от всевозможных напитков и
закусок. («Яств»! – невольно при-шло в голову Горбалюку. Это было в данном случае самое подходящее слово.) Икра, рыба всех сортов, сыры-колбасы, солености и копчености
– в общем, изобилие плодов земных. Коньяки-водки – это уж само собой. Как положено.
«Ну, давай, выпьем, что ль, за встречу. От винта!» – Зайченко взял со
стола бутыл-ку чего-то прозрачного, судя по всему, водки, ловко свернул («свинтил») ей головку и ак-куратно наполнил до краев рюмки.
Горбалюк невольно хмыкнул про себя, глядя
на все эти его нехитрые манипуляции. Настолько они были ему до боли знакомы и узнаваемы. Казалось, время повернуло вспять, и перед ним снова сидит его старый, верный дружок Петя Зайченко, он
же Зайчик. И они разминаются «водовкой» или «портвешком» в ожидании чувих, которые должны вот-вот подкатить, буквально с минуты на минуту. Если, конечно, опять не
продинамят, что, к сожалению, тоже не раз бывало. Да-а!.. Были времена.
Где они теперь, те чувихи? И те водовки и портвешки: кавказы и агдамы? Канули в лету. В тартарары. Вместе со всей той
жизью. Теперь и водки-то все другие. Не говоря уж о чувихах. Которые вообще исчезли, как класс. Хорошо, что хоть водки-то еще остались.
Горбалюк осторожно покосился на матовую
стеклянную бутылку. А может, блин, и вообще хрустальную! Чем черт не шутит! Кто знает, чего от них, олигархов, ждать? Мо-жет, они из стеклянной посуды пить вообще брезгуют? Стремаются.
Западло им.
Да нет, стеклянную, наверное, все-таки. Обычный «Абсолют», кажется. Пробовали, пробовали!.. Пивали. Приходилось. Не часто, конечно, но бывало. Значит, и
миллиардеры тоже его пьют?.. Жаль. А я-то, грешным делом, думал какую-нибудь «Миллиардерскую особую» попробовать. «Олигарховку». По миллиону баксов бутылка.
Губы раскатал. Эх, жаль, что не срослось! Опять не получилось. Ну да ничего! «Абсолют» – это тоже непло-хо. Тем более, что у Зайчика-то он наверняка родной, не палёный.
Настоящий. Небось, прямо из Швеции ему гонят. Спецрейсом.
«Ну?..» – Зайченко потянулся к нему чокаться. Горбалюк тоже взял свою рюмку, одновременно косясь на стол
и присматривая себе какую-нибудь подходящую закуску. Глаза разбегались.
Как, блин, у льва при виде стада антилоп, – мельком подумал Горбалюк. – Ладно, какая разница, в
конце концов. Вон та рыбка для начала вполне подойдет.
Водка была ледяная. Горбалюк даже вкуса ее толком не почувствовал. Хотя нет, хорошая. Классная водка!
«Закусывай,
закусывай! – жуя уже что-то, подбодрил его Зайченко – Не стесняйся.» – «Да я не стесняюсь,» – пробормотал Горбалюк, накладывая себе всего
понемножку. Ну, а чего? Надо же попробовать. Когда еще с миллиардером есть придется?
«Давай сразу по второй, что ли!» – Зайченко, оказывается, успел уже опять, по
но-вой, наполнить рюмки. – «Да не гони ты так!» – чуть было по старой привычке не при-крикнул на него Горбалюк, но вовремя прикусил язык.
Увы! Они уже вовсе не
молодые веселые и бесшабашные студенты, беззаботно порхающие по жизни от стипендии до стипендии. И перед ним сидит вовсе не двадцати-летний обезбашенный Зайчик. Минутный морок
рассеялся. Горбалюк снова почувствовал себя неловко в своем стареньком дешевом костюмчике. Вспомнил, кто он и кто теперь его бывший друг. И кто здесь заказывает музыку. И чего стоят все эти
показные простота и запанибратство. Сейчас у хозяина хорошее настроение – вот он и играет от скуки в руба-ху-парня, своего в доску. А взгрустнется ему через секундочку…
Пригорюнится да и ска-жет, пожалуй, чего доброго: «А отхвати-ка ты мне, братец, трепака!» И будешь ведь от-хватывать. Как миленький! Никуда не денешься. Будешь-будешь!.. А иначе
зачем бы ты вообще сюда явился? Как ни трепака отплясывать? «Авось понравлюсь!»
Горбалюк с ожесточением проглотил свою водку и, не глядя, сунул вилкой себе что-то в рот.
Зря, блядь, я сюда пришел, – с внезапной горечью подумал он. – Докатился! Жизнь проклятая заела. Жена, дети… А-а!..
Он хотел сам налить по третьей, даже дернулся уж
было, но в итоге так и не ре-шился. Сидел, сам себя презирая, но бутылку взять без разрешения все-таки так и не ос-меливался.
«Ну, как там народ-то хоть у нас живет? – между тем
лениво поинтересовался Зай-ченко. Вторую рюмку он, кажется, даже и не закусывал. Просто запил наскоро чем-то из бокала, соком каким-то – и всё. – Ты хоть с кем-нибудь
контактируешь?»
Горбалюк послушно стал рассказывать. Собственно, рассказывать-то особенно бы-ло нечего. У всех ведь одно и то же. Обычные, серые, рядовые, заурядные жизни
обыч-ных, серых, заурядных людей. Работа – жена – дети. Вот и вся «жизнь». Каторга. Житие. Зайченко был из их потока единственным, кто чего-то сумел добиться. Причем
не просто «чего-то», а!.. На фоне этих его, поистине феноменальных и фантастических достижений, результаты остальных выглядели более чем скромно. Да и не было ни у кого, по правде
сказать, никаких особых «результатов». Девчонки все, в основном, сразу замуж повыска-кивали, ребята…
Да-а!.. – вдруг неожиданно подумал Горбалюк, не переставая в
то же время расска-зывать. («Вэл до сих пор в институте так и работает, на кафедре; Азаркина развелась не-давно второй раз,..» – Зайченко рассеянно слушал, вяло поддакивая.)
– Вот если бы на нашем потоке опрос тогда провести! Кто, мол, чего в жизни добьется? На Зайченко бы уж точно никто не поставил! Да ни в жисть! Как, впрочем, и на меня. Мы там с ним явные
аутсайдеры были. Парии какие-то. Изгои. Потенциальные алкаши да и вообще, по мнению большинства, конченые типы. Совершенно никчемушные и бесперспективные. Заведомые неудачники, в
общем.
А что в итоге? Где они теперь, все эти «удачники», эти молодые и блестящие даро-вания, так много, казалось, обещавшие? Все эти аверины-гусаровы? Один спился, второй
сейчас за гроши в НИИ каком-то горбатится. А ведь действительно талантливые ребята были! Особенно Гусаров. Помнится, я у него диплом свой в покер выиграл. Эпохальное сражение! Королевское
каре против флеш-рояля! Нарвался, мальчик. Не повезло!
Горбалюк почувствовал, что он уже слегка опьянел. Язык заплетаться немного стал, мысли путаться… Да и вообще он себя как-то
иначе чувствовать стал. Лучше! Рас-кованнее как-то. Веселее. Даже робость его куда-то вдруг исчезла.
«Слушай, Петь, давай лучше из бокалов пить! – с пьяным оживлением
предложил он, прервав на полуслове свой бесконечный и нудный рассказ. – А то рюмками не берет что-то. Под такой закусон» – «Давай! – сразу же согласился
Зайченко. – Давай из этих вот, – он приподнял один из стоявшей рядом с ним длинной шеренги разнокалиберных бока-лов, рюмок и бокальчиков. Горбалюк с некоторым трудом нашел у
себя рядом точно та-кой же и придвинул Зайченко. Тот мгновенно наполнил бокалы водкой. Оба. До краев. “Вздрочь”, по Далю. Помнится, они еще смеялись, когда читали. – Ну,
поехали! За что пьем?» – «За все хорошее! Чтоб все у нас всегда ровно было!» – «Ладно, давай!»
Выпили. Горбалюк, скривившись, стал шарить
взглядом по столу. Чего я тут еще не ел-то? А! вот это!.. Что это у нас такое?..
«Может, горячее сказать, чтоб подавали?» – с набитым ртом поинтересовался Зай-ченко. –
«Сам смотри!» – небрежно отмахнулся Горбалюк. Он чувствовал себя пьяным и веселым. На душе было совершенно легко. Ну, миллионер и миллионер! Мне-то что? По хую! Или
даже миллиардер?..
«Слышь, Зайчик! – вдруг неожиданно сам для себя сказал Горбалюк. – Ты же мил-лиардер, вроде? Дал бы мне тоже немного денег? А? По старой
дружбе?» – «Денег? – пе-рестав жевать и с явным интересом на него глядя, переспросил Зайченко. – А сколько тебе надо?»
«Шура, сколько вам
надо для полного счастья?» – сразу же вспомнились Горбалю-ку бессмертные строки, и он даже засмеялся вслух от этой своей мысли и от этой полной схожести ситуации.
«Ну, не знаю,.. – наконец кое-как выдавил он из себя, продолжая смеяться. – Сколько не жалко. Только имей в виду, отдавать мне нечем. Гол, аки сокол.» –
«Ладно, – коротко бросил Зайченко, снова наливая по полному бокалу и чокаясь с Горбалюком. – Давай!»
Горбалюк несколькими крупными глотками влил в себя
содержимое своего бокала (блядь! сколько здесь? грамм двести, не меньше!) и сразу же запил стоявшим рядом со-ком. Он был уже порядочно пьян. Зайченко, судя по всему, тоже. Он раскраснелся, на
лбу выступила испарина.
О чем, бишь, мы только что говорили? – с трудом стал соображать Горбалюк. Мысли у него расползались в разные стороны, как мухи по столу. – О чем-то
ведь инте-ресном… А! о деньгах!
«Слышь! – вслух произнес он. – Ну, вот ты миллиардер. По ящику постоянно све-тишься, в Кремле тусуешься, хуё-моё. Олигарх, бля, в
натуре. Ну, и как это – быть милли-ардером? Иметь столько бабок? Всё тебе доступно!.. “Что видишь ты вокруг”. Тёлки,.. тачки крутые… А помнишь, как мы с тобой чувих в
трамвае снимали? – снова засмеялся он пьяным смехом. – И как ты злился потом, когда они нас динамили? Теперь, небось, не динамят? Любую, там, супермодель – только
пальцем помани?» – «Да, теперь не дина-мят,… – задумчиво и грустно как-то усмехнулся Зайченко. – Только манить теперь уже не хочется. На хуй они теперь
нужны! Всё не вовремя, в общем. Как обычно». – «Чего так? – пьяно удивился Горбалюк. – Не стоит, что ли?» – «Это у тебя, у мудака, не стоит!
– полушутливо обиделся Зайченко. – А у меня всё всегда стоит. Как штык!» – «Ну, так в чем же тогда дело-то? За чем дело встало?.. То есть
“стало”?» – «В смысле?» – «Ну, в смысле супермоделей?» – «Господи! Да дались тебе эти супермодели! – с досадой
вос-кликнул Зайченко. – Да все они!.. “Денег – дай!” Вот тебе и вся супермодель. Обычный вариант, только чуть дороже». – «Ну, и правильно! –
еще больше удивился Горбалюк. – Естественно! А чего ты хотел? Красотой её своей, что ли, пленить? Могучим интеллек-том? Конечно, “денег”! Ну, и что? Тебе-то чего? Ну, и дай,
если просит! Тебе что, жалко? Девочке помочь? Ты – ей дашь, она тебе. Вот дело у вас на лад и пойдет! Всё тип-топ. Все довольны!..»
А я ведь тоже у него сразу же денег попросил!
– вдруг обожгло Горбалюка. – Как и все. Чего он теперь обо мне думает? «Денег – дай!» Вот и вся наша старая проститунтская дружба. «Обычный вариант,
только чуть дороже».
Горбалюк помрачнел, плеснул себе немного водки и залпом ее выпил, не почувст-вовав вкуса. Он даже Зайчику налить при этом забыл. Тот, впрочем, похоже, этого
даже не заметил. Он сидел, откинувшись в кресле, отрешенно уставясь прямо перед собой, и рас-сеянно крутил в руках свой пустой бокал. Чувствовалось, что мысли его витали в этот мо-мент где-то
далеко-далеко…
«Знаешь, Горбаль, – наконец медленно протянул он и задумчиво пожевал губами, – не так всё это просто… Деньги все эти…» –
«Ты что, комплексуешь, что ли? – совсем уж изумился Горбалюк, с недоверием глядя на сидевшего перед ним известного всей стране миллиардера и олигарха. (Вот уж никогда бы не
подумал! – мелькнуло у него в голове.) – Перед этими сосками? Что им не ты нужен, а только твои деньги?.. Да?» – «Да нет! –раздраженно отмахнулся тот.
– Что за чушь! Причем здесь это?! Что значит: не я, а только мои деньги? Это всё равно, что сказать: не я, а только мои ноги. Или только мои руки. Деньги – это естественная часть меня,
моей личности. Если бы у меня их не было, это бы уже не я был, а кто-то другой. Какая-то другая личность! Я нынешний – это и деньги в том числе. Говорить: “тебя любят, только пока у
тебя есть деньги”, – это всё равно, что говорить: “тебя любят, только пока у тебя есть ноги”. А лишишься ты их – тебя сразу же и разлюбят! Ах, не разлюбили?! Ну,
тогда можно попробовать еще и руки отрубить. Я – это я! Это не только мое тело, голова-руки-ноги, но и всё, что мне принадлежит. Всё это в со-вокупности – и есть моя личность.
Которую можно любить или не любить. Но только всю в целом! А попытки разделить: я – отдельно, деньги – отдельно, это нонсенс!»
– «Да ладно!.. тише, тише,
успокойся ты! – примирительно замахал руками Горба-люк. – Чего ты так разволновался? Целая тирада, прям! – разговор, тем не менее, его заин-тересовал. – Ну, хорошо!
– после паузы сказал он. – Если ты всё так прекрасно понима-ешь, то в чем же тогда проблема?» – «Какая еще проблема?» – всё еще раздраженно
от-кликнулся Зайченко. – «Ну, ты начал про деньги говорить, – напомнил Горбалюк. – “Не всё так просто!..”. “Деньги эти!..”. Так чем ты
недоволен?» – «Недоволен!.. недоволен!.. Всем я доволен! Слушай, давай выпьем еще, – вдруг внезапно снова предложил Зайченко. – Ты сам-то, блядь, уже выпил, а
мне даже не налил!» – с легким укором добавил он, раз-ливая водку. – «Чёрт! Заметил-таки! – с неудовольствием подумал Горбалюк, испытывая нечто, вроде
смущения. Налить вообще-то, конечно, надо было. Нехорошо это, одному пить. Не по понятиям. – Да я смотрю: ты весь такой серьезный сидишь, на умняке, – неук-люже попытался
оправдаться он и обратить всё в шутку. – Мировые проблемы, блядь, на-верное, решаешь. В натуре. Чего, думаю, по пустякам беспокоить!..» – «Мировые, миро-вые!
– проворчал Зайченко, чокаясь. – Пей давай! “Мировые”!..»
«Да… Видишь ли, Горбаль, – возвратился он чуть позже к начатому им самим
же разговору. – Деньги – это, конечно, хорошо, но только до известных пределов. Как и всё в этом мире. Хорошо быть высоким, девушки любить будут, но не три же метра ростом!? Это
уже уродство. Так же и с деньгами. Много денег – это хорошо, но когда их очень мно-го – это уже плохо.» – «И сколько это: очень много?» – с вялой
иронией полюбопытство-вал Горбалюк. Разговор постепенно переставал его интересовать. Всё это было для него слишком абстрактно. Какие-то отвлеченные материи. «Много!..»,
«слишком много!..».
Пожил бы ты, как я! – с внезапной завистью подумал он. – От зарплаты до зарпла-ты. Которую еще и не платят, к тому же! Когда детей кормить
нечем. Сразу бы по-другому запел! А то, тоже мне, богатая личность! «Деньги – это неотъемлемая часть ме-ня»! Еще как отъемлемая! Повезло тебе просто, вот и всё. Попал в
струю, оказался в нуж-ное время в нужном месте – вот и разбогател. Чисто случайно. Как и всё в жизни бывает. Всё же у нас так! На уровне везения. Случайности. Повезло, не повезло. Ну,
повезло тебе – молодец! Сиди тихо и радуйся. Но чего великого-то из себя корчить? «Титана мысли»! «Отца русской демократии»! И перед кем? Передо мной!
«Я – это я!» Вот именно, что ты – это ты! Что я тебя, не знаю, что ли? Знаю, как облупленного. Сколько водки вместе вы-пито, сколько телок вместе выебано!..
«Чувих». Такой же ты, как я. Ничем не лучше. Но я почему-то… А-а!.. да провались оно всё пропадом!! Зря я сюда приехал!
– «Миллиарды – это уже плохо,
– услышал он между тем голос Зайчика. – Мил-лионы – еще нормально, хорошо, но миллиарды – уже плохо. Всё доступно, а потому ни-чего не хочется. Даже на уровне
понтов. Потому что и понтоваться-то уже не перед кем. Все давно остались далеко позади. У обычного человека всегда какая-нибудь мечта голу-баяесть. Мерседес, там, какой-нибудь шестисотый себе
купить, супернавороченый!.. А когда ты их можешь хоть тыщу штук завтра купить, этих Мерседесов… Выясняется, что на хуй они тебе нужны!! Тоска, в общем, зеленая.»
–
«Да-а!.. серьезные у тебя проблемы! – совсем уже откровенно-насмешливо заме-тил Горбалюк, пережевывая какую-то, приглянувшуюся ему хитрую рыбку. Рыба, впро-чем, была
вкусная. – У обычного человека, между прочим, предел мечтаний – это всего лишь подержанная иномарка бэушная, в лучшем случае. А «Мерседес шестисотый
супер-навороченый» – это для него уже из области чистой фантастики. Сказки! 1001-й ночи. Джинны, гурии, эмиры,.. шестисотые мерседесы… Это тебе так, к
сведению…»
– «Да нет, я понимаю, конечно! – как-то виновато засуетился Зайченко и опустил глаза. – Как говорится, “у кого жемчуг мелкий, а у
кого есть нечего”. Или как там пра-вильно? Конечно, бедность еще хуже. Кто спорит! Там свои проблемы. Но и деньги – это тоже,.. я тебе скажу,.. знаешь ли,.. не панацея… Счастья,
по крайней мере, они не прино-сят, это уж точно. Можешь уж мне поверить. Знаешь…» – «Слушай, Зайчик! – бесцере-монно перебил своего бывшего друга
Горбалюк и посмотрел на него в упор. – А чего ты меня пригласил-то? А? Столько лет не объявлялся, а тут вдруг? Покрасоваться захоте-лось? Полюбоваться самим собой? Самолюбие
собственное потешить, пощекотать? Лиш-ний раз великим себя почувствовать?» – «Ну… это.. не совсем так… – после длинной пау-зы, с видимым усилием
ответил Зайченко. Лицо у него закаменело, на скулах заиграли желваки. Он явно не привык, чтобы с ним так разговаривали.
(Да пошел ты! – беззаботно подумал Горбалюк, с каким-то даже
любопытством за ним наблюдая. Мир вокруг уже слегка покачивался. Горбалюк чувствовал себя совершенно свободно и раскованно. – Потерпишь! Переживешь. Тоже мне, царевна-недотрога!
Не са-харный, не растаешь!.. А деньги твои я в рот ебал! Можешь их себе в жопу засунуть!)
– Чего мне собой любоваться? Я уже эту стадию давно прошел. И прекрасно знаю себе цену,
– Зайченко несколько пришел в себя и заговорил уверенней. Лицо у него чуть расслабилось. – Просто устаешь от всеобщего поклонения. Когда все вокруг с тобой сразу же соглашаются
во всём и в рот тебе смотрят. Захотелось хоть с кем-то в кои-то веки на равных поговорить, пообщаться. Как в старые добрые времена.»
– «Брось! – махнул рукой
Горбалюк и снова налил себе водки. Полный бокал. “Вздрочь”! Помедлил немного и налил также и Зайченко. Тот не возражал. – Давай! – чокнулись. Выпили. –
Какой у нас с тобой может быть теперь разговор “на равных”?! – продолжил он через секунду начатую фразу, едва проглотив, почти не жуя, огромный ку-сок ветчины и отхлебнув
немного сока. – Кто ты и кто я? Всё ты прекрасно понимаешь, чего комедию-то ломать? “Пообщаемся!..”, “На равных!..”, “Как в старые добрые
време-на!..” Ага! Как же! Может, мы и этот стол тогда уж заодно оплатим пополам? “Как в ста-рые добрые времена”?»
– «Слушай! – тоже
повысил голос Зайченко. Он, похоже, всерьез наконец разо-злился. – В чём твоя проблема? Чего ты ко мне приебался?! Как последняя пизда!! Я тебя пригласил, как человека…»
– «Скажи уж прямо: осчастливил! Снизошел, бог! Спустился со своего кремлевского Олимпа! – Горбалюка уже несло. Остановиться он теперь уже не мог да и не собирался
останавливаться. Всё-таки литра полтора на двоих они уж точно выпили. А то и больше. Какую мы бутылку-то пьем? “Тогда в нас было – семьсот на ры-ло!” – вдруг
неизвестно к чему всплыли в памяти слова из известной песни. А чего там дальше?.. “Потом портвейном усугубили…” – Слушай, Зайчик! – внезапно прервал свои
обличения Горбалюк. – А у тебя “Кавказа”, случайно нет?» – «Какого еще кавказа?» – ошалело уставился на него Зайченко. Он даже злиться
забыл. – «Ну, как у Высоцкого, – счастливо засмеялся Горбалюк. – “Потом портвейном усугубили”. У тебя нет “Кавказа”? Чтобы
“усугубить”?» – «Нет у меня никакого “Кавказа”! – ворчливо буркнул Зайченко. – Водку пей. Чего тебе “усугублять”!? Ты
уж и так хорош. Нарезался, свинтус!..» – «Сам ты свинтус! – обиделся Горбалюк. – Тоже мне аббссстинент..» – «Кто- кто?» –
насмешливо прищурился Зайченко. – «Аббссс… аббс… Ну, не важно! Ладно, хорошо, пусть я нарезал-ся. Пусть! Но послушай, что я тебе скажу!..» – «Чего
тебя, алкаша, слушать,..» – пробор-мотал Зайченко, пытаясь налить себе сока. Половина сока при этом оказалась на скатерти. Зайченко не обратил на это ни малейшего внимания. Он уже
тоже был прилично пьян.
– «Ты послушай, послушай!» – с пьяной настойчивостью повторил Горбалюк и да-же попытался схватить его за руку. – «Ну,
чего?» – поднял на него глаза Зайченко. – «Зна-ешь, в магазинах юбилейным посетителям призы раздают? Ну, стотысячному, там, мил-лионному?..» –
«Ну, и что?» – «Ну, вот и ты просто оказался в магазине жизни таким по-сетителем. Юбилейным лохом. Стотысячным! Случайно в этот момент тебя туда занесло. Пивка
купить заскочил! Опохмелиться. И тебе вдруг выдали суперприз. Деньги,.. положе-ние… Дворцы,.. яхты… А теперь ты всем вокруг впариваешь, что это не вдруг! Не слу-чайно было! Что это
ты такой умный и хитрый уже тогда был, всё заранее просчитал и решил именно в этот момент пива выпить! Да и вообще пиво было только предлогом. А на самом-то деле!.. О-го-го!.. Тьфу!! Смотреть
на тебя противно! Тошно. Как ты от важно-сти пыжишься и жить всех нас с телеэкранов учишь. А чему ты “научить”-то можешь? Как в магазин вовремя за пивом зайти? Чтобы
миллионным лохом стать?»
Проза Сергея
Мавроди
